В понедельник первому президенту обновленной Польши, лидеру знаменитой Солидарности , лауреату Нобелевской премии Леху Валенсе исполнилось 60 лет. Накануне своего юбилея пан президент - так к нему принято обращаться - согласился ответить на вопросы корреспондента Известий Сергея НЕХАМКИНА и заведующего Московским бюро Польского радио Гжегожа СЛЮБОВСКОГО.

Автор: Сергей Нехамкин, Гжегож Слюбовский

- Пан президент, вас, наверное, уже успели поздравить дети. Их у вас восемь. Кто они?

- Старший сын служит в органах госбезопасности Польши. Второй - компьютерщик. Третий - офицер-пограничник. Четвертый, Ярек, работает здесь, в моем офисе в Гданьске. Две старшие дочки (у них уже свои дети) - студентки. Третья тоже студентка. Самая младшая еще школьница.

- Вы сейчас за границей популярней, чем дома. Скажите, во времена Солидарности вы думали о том, что через двадцать лет в Польше повторятся шахтерские марши протеста?

- Есть знаменитый снимок конца 1980 года: конец забастовки на гданьской верфи, Солидарность добилась своего, вокруг ликующие рабочие и мы на трибуне. Но в тот момент я говорил соратникам: люди, которые сейчас готовы носить нас на руках, завтра будут в нас же швырять камни. Впереди реформы, тяжелое время. Мы начинали борьбу, потому что пришла пора перемен. Вопрос был в том, как сделать, чтобы коммунисты ушли мирно. И они ушли мирно. Но...

Вы спросили о шахтерах. Все это очень больно. Только упрек - не ко мне. Хочу напомнить, что я всегда настаивал: в Польше должна быть президентская политическая система, с декретами, с возможностью оперативного вмешательства в ход дел. Тогда можно было бы быстро ловить воров за руку. Я хотел, чтобы приватизация у нас прошла иначе, чтобы польскую собственность не выкупали иностранцы. Я добивался от Запада своеобразного плана Маршалла для Польши. Я просил общество о двух президентских сроках, потому что за один всего не успеть. Доказывал, что в переходный период власть должна быть сосредоточена в руках одного человека с сильными полномочиями. Получил только один срок. Я предупреждал: если все это не удастся обеспечить - нас ждут новые потрясения. Сегодня сбываются мои давние прогнозы. Для меня это - драма.

- Вы упомянули восьмидесятые. Не боялись тогда ввода советских войск?

- Нет. Не было смысла. Я всегда говорил: человека можно расстрелять, но нельзя победить. Да и коммунизм к этому времени себя исчерпал. Умные люди в России больше не поддерживали эту утопию. Все присматривались, как бы от нее осторожно отойти.

- И отошли. Сегодняшние отношения Польши и России, России и Европы - как вы их оцениваете?

- Мы нужны друг другу навсегда. Сегодняшние наши отношения - они какие-то балаганные, это плохо. Если бы я был президентом Польши, то добивался бы нового плана Маршалла не только для своей страны, но и для России. А то вышло, что за время реформ вы потеряли даже больше, чем мы. Запад не дает России шанса подняться, а ведь это уже свободная, демократическая страна. На вас все еще смотрят с опаской. Очень большая глупость со стороны Запада. Крах коммунизма был для него неожиданностью, тогдашние западные политики провалили экзамен, у них не было плана, как действовать. И такого плана у них нет до сих пор. Не понимают, что помогать сейчас России, всем нам - в их же завтрашних интересах. При этом Запад сегодня сам нуждается в реформировании - я сейчас много езжу по миру и всюду это доказываю. Он должен реформироваться, иначе проиграет, как проиграл коммунизм. США - безусловный лидер в военном и экономическом отношении, но командовать миром у них не очень получается.

- Вы собираетесь вернуться в большую политику?

- Разумеется.