Анна Герман родилась 14 февраля 1936 года в Советском Союзе в городе Ургенч (Узбекистан) в семье голландских и немецких переселенцев. Своего отца, Ойгена Германа, Анна практически не помнила - когда ей было чуть больше года, его арестовали и сослали в лагерь, где он и пропал. Вскоре умер от болезни и младший брат Анны.

Маме Ирме с дочерью пришлось много скитаться - они жили в Новосибирске, Ташкенте. В Джамбуле, где их застала война, мать Анны вышла замуж во второй раз, но с новым мужем, поляком Германом Бернером, прожила недолго. Он погиб в Белоруссии, сражаясь в рядах польской дивизии имени Костюшко.

В 1946 году Ирма с дочерью получили письмо от боевого товарища мужа, который предположил, что Герману Бернеру, возможно, удалось спастись. Ирма, взяв с собой дочь, отправилась на его поиски в Польшу. Там и остались. Анна пошла в школу. Училась она неплохо. Особенно легко ей давались языки - она хорошо знала голландский, итальянский, английский. Прекрасно рисовала. В школе же начала петь. После окончания школы Анна поступила на факультет геологии Вроцлавского университета. Во Вроцлаве она и познакомилась со своим будущим мужем Паном Збигнев.

Варшавский политехнический университет, где он на кафедре металловедения, направил Збигнева в командировку в город Вроцлав. Это было в апреле или в мае 1960 года. Погода в тот день выдалась невероятно жаркая, и после практики, чтобы скоротать время до поезда, он отправился на городской пляж. Видел - рядом с ним разворачивает плед светловолосая девушка в белой блузке и красной юбке. Збигнев попросил ее присмотреть за вещами, пока будет плавать. Вернувшись, обнаружил, что очаровательная девушка читает книги по геологии. Они разговорились, Збигнев узнал, что Анна учится на геологическом факультете Вроцлавского университета и параллельно выступает в самодеятельном театре «Каламбур». Вскоре ему пришлось бежать на поезд, они обменялись с Анной адресами, и он уехал в Варшаву.

Эта встреча не давала ему покоя, и когда вскоре он снова оказался во Вроцлаве, они с Анечкой встретились. Герман пригласила его домой, где она жила с мамой и бабушкой. Збигнева угощали чаем с очень вкусными пирожками. А потом Анна запела. Впечатление она произвела на мужа, конечно, сразу. Анна несколько лет пела в самодеятельности, делала пародии на джазовых певиц, в частности, на Эллу Фицджеральд. Ее заметили, стали приглашать в популярную в Польше программу «Вечера у микрофона», зачислили в штат Жешувской эстрады.

Позднее, в Кракове, она познакомилась с композитором Ежи Гертом, и он написал для нее первые песни. Но на самом деле впервые Герман выступила перед публикой на свадьбе своей вроцлавской подруги Богуси. Свадьба проходила в костеле на Королевском острове. Анна в сопровождении хора пела «Аве, Мария». Говорят, регент плакал, а пришедшие на свадьбу гости боялись пошевелиться, услышав этот голос неземной красоты.

В 1964 году Анна получила в Сопоте за песню «Танцующие Эвридики» сразу две премии. Она заняла третье место в международном конкурсе и первое - в смотре польской песни. Успех был поистине ошеломительным. Герман поехала с гастролями в Советский Союз, дала более 60 концертов. В Москве она познакомилась с Анной Николаевной Качалиной, музыкальным редактором студии грамзаписи «Мелодия». Благодаря Качалиной она записала на «Мелодии» четыре песни. Они вышли на первой в ее жизни пластинке - миньоне.

С каждым годом дружба между Аней и Качалиной становилась все более тесной. На «Мелодии» их даже прозвали «Аня светленькая» и «Аня темненькая». Анна Николаевна тщательно подбирала для Анны русскоязычный репертуар, знакомила ее с советскими авторами, помогала ей работать в студии. Позже Герман записала в Москве большую пластинку, а в Польше на тот момент у нее не было ни одной изданной записи, кроме «Эвридик». В Польше у Анны не оказалось такого верного помощника, как Качалина. И вообще, первая ее польская пластинка давалась с трудом. Анна тогда болела, и все хотела оттянуть ее выход. Но была связана договором с фирмой Polskie nagrania. Анна осталась не очень довольна своей первой польской пластинкой.

Она была очень честным человеком, я ей во всем доверял. Кроме того, Герман была очень привязана к дому, любила готовить, по хозяйству что-то делать. Они с мужем долго не могли обзавестись постоянным жильем, и когда наконец-то приобрели дом недалеко от центра Варшавы, на Жолибоже, Анна была безмерно счастлива. Несмотря на то, что дом был в непригодном для жизни состоянии - не было пола, в стенах зияли дыры, двери не закрывались. Герман вместе с мужем заделывала эти дырки, красила стены, двигала шкафы, забивала гвозди. Этот дом она называла «Дворец Солнца и Счастья». В Польше не оказалось певицы, которая была бы столь же популярна в СССР, как Анна.

Между тем каждый год в Союзе проводились дни польской культуры, в рамках которых помимо Герман выступали и другие польские звезды. Они, конечно, видели, какой прием оказывали ей советские зрители. В Польше Анну Герман многие считали русской певицей. Ее манера исполнения была непохожа на ту, что была популярна на польской эстраде. Да она никогда и не стремилась быть модной. Хотя люди в Польше до сих пор любят ее песни, газеты, и журналы старательно игнорируют все, что с ней связано, даже юбилейные даты, услышать голос Анны Герман в Польше теперь почти невозможно.

В 1967 году Анна поехала в Италию по контракту. Хотела заработать денег на квартиру для мамы и бабушки. Но поездка обернулась для нее трагедией. Сначала все было как в сказке: Герман стала первой певицей из соцстран, которая участвовала в фестивале в Сан-Ремо. Ей, одной из немногих, посчастливилось петь в концертах вместе с Доменико Модуньо, Шер, Адриано Челентано, Далидой, Конни Френсис и другими европейскими суперзнаменитостями. Из Анны стали делать новомодную, «славянской внешности», звезду. Были записаны несколько пластинок, сняты клипы, она десятками давала пресс-конференции и интервью. Итальянские газеты в 1967 году пестрели фотографиями Анны Герман на первых полосах. Она получила премию Oscar della sympatia.

В 1967 году в музыкальной жизни Италии было две сенсации: самоубийство любовника Далиды, Луиджи Тенко, и успех Анны Герман. Но судьбе было угодно, чтобы 27 августа по дороге из Форли в Милан произошла страшная автомобильная катастрофа. Герман вместе со своим импресарио Ренато возвращались после концерта, оба уставшие, и Ренато уснул за рулем. Они мчались на скорости 160 километров в час, и на повороте машину занесло в кювет. Ренато, прижатый к рулю, отделался испугом и ушибами, а Анну выбросило через лобовое стекло метров на 20. Она упала на камни. Разбитый «фиат» полиция обнаружила только утром. Ренато увезли в больницу, а о том, что Анна была с ним, в тот момент никто и не догадывался - слишком далеко ее отбросило. За ней приезжали еще раз. Долго не могли установить личность - настолько сильными были травмы. Збигневу и пани Ирме, маме Анны, сообщили о катастрофе в тот же день и сразу же дали разрешение на въезд в Италию, чтобы они были рядом с Аней.

Некоторое время ее лечили в разных итальянских клиниках, а примерно через три месяца разрешили улететь в Польшу. У Анны было переломано все: руки, ноги, позвоночник, были травмы головы... Надежда, что она выживет, была очень слабой. Но все были уверены, что Герман справится. У нее была потрясающая жажда жизни. Гипс, в который она была закована с головы до пят, сняли через несколько месяцев после аварии. Самым сложным было восстановить психическое состояние, память и заново научиться ходить. Каждый шаг ей давался с огромным трудом. Дома был установлен специальный аппарат, который помогал ей с каждым днем преодолевать неподвижность. Занятия на нем вызывали у нее адские, невыносимые боли, но она терпела.

А еще все это время Анна писала очень ироничную книгу воспоминаний об Италии «Вернись в Сорренто?», сочиняла музыку на стихи польских поэтов, обдумывала новую программу. На сцену она вернулась с программой «Человеческая судьба», ее авторское сочинение как композитора на слова Алины Новак. У Герман был целый цикл песен философского содержания.

Анна вернулась на сцену в 1970 году. Это было в Варшаве, во Дворце науки и культуры. Был концерт, посвященный освобождению Варшавы. Когда Анна вышла на сцену, все зрители в едином порыве встали и 40 минут стоя аплодировали. Только потом вступил оркестр и Анна запела... После болезни Герман делала на польском радио передачи для детей о физике.

А когда родился Збышек, Анна написала для него сказку о птицах. Сказка, правда, получилась грустная, но очень философская. Философии вообще было много в ее творчестве. Не случайно она сочинила цикл песен на стихи иранского поэта Ахмата Шамлу. Она писала музыку и к сонетам Горация, к произведениям Сапфо. А еще Герман любила выступать в концертах в качестве конферансье, сама писала конферанс. И делала это с огромным чувством юмора. На ее собственных концертах всегда было очень весело. И хотя Анна старалась петь больше веселых, жизнерадостных песен, люди всегда слышали в ее голосе грусть. Анна очень хотела ребенка, мечтала после себя оставить на земле след, хотела посвятить свою жизнь сыну.

Збышек родился в ноябре 1975 года. Концерты были прерваны. Сынок родился крупный, весь в родителей. Он очень любил покушать, и Герман, бывало, до середины ночи возилась на кухне, готовила ему что-нибудь вкусное и только потом шла спать. А в шесть утра Збышек ее уже будил. Когда родился сын, они с мужем оборудовали подвал, чтобы Анна могла репетировать, не мешая ребенку спать. Сделали там камин, поставили кресла, диван. Получилась музыкальная гостиная. Аня любила гостей.

Ей нравилась восточная кухня, чеснок, приправы, зелень. Запросто могла, есть чеснок с белым хлебом или делала бутерброды с маслом и чесноком. Любила вареную картошку с селедкой, соленые огурцы, пирожки с капустой и черный чай с лимоном. Алкогольные напитки она не употребляла. Если гости просили, она садилась за пианино и пела. Ее не надо было уговаривать. Но если кто-то позволял себе в этот момент разговаривать, она бросала такой полный обиды взгляд, что после все разговоры сразу же прекращались.

Она никогда не показывала, что плохо себя чувствует, хотя проблемы со здоровьем у нее были серьезные. Чтобы скрыть слезы боли, Анна иногда выступала в темных очках. Она не могла выдержать полностью сольный концерт, с ней всегда ездили польские артисты, во время выступлений которых Герман могла отдохнуть за кулисами. В концерте она пела 12-15 песен, потом - сразу в номер! Она не ходила на банкеты, на актерские междусобойчики. Видя ее ошеломительный успех, местные администраторы предлагали ей по два-три концерта в день, но она отказывалась. С каждым годом болезнь обострялась, и выходить на сцену становилось все труднее.

Когда в 1980 году она пела в Москве в «Лужниках» в программе «Мелодии друзей», у нее прямо на сцене случилось обострение тромбофлебита. Допев песню, она не могла сдвинуться с места, а зрители аплодировали, решив, что она сейчас еще споет. Из «Лужников» ее отвезли в больницу, где поставили страшный диагноз неизлечимой болезни. И, тем не менее, она после этого случая полетела в Австралию. Улетая, она говорила, что надеется на лучшее, что все образуется. Но в Австралии ее болезнь обострилась, гастроли были прерваны. Она продолжала лечение дома.

Весной 1982 года, за полгода до смерти, она попросила Збигнева принести Библию на немецком языке, доставшуюся ей от бабушки. Две недели читала ее, не вставая с постели, а потом позвала и сказала: «Збышек, мне был знак. Я должна креститься». В мае 1982 года она приняла крещение в веру христиан-адвентистов седьмого дня - это была вера ее бабушки. Говорила, что если поправится, то никогда не выйдет на сцену, а будет петь в храме, для Бога.

Она тогда написала музыку к псалмам Давида, к гимну Любви и молитве «Отче наш». Перед смертью ее положили в военный госпиталь, где в то время работали очень хорошие врачи. Когда Збигнев последний раз ее видел, Герман сказала: «Мне не трудно уйти». Это были ее последние слова.

Она умерла поздно вечером 25 августа 1982 года в Варшаве. Похоронили Анну на варшавском евангелическом кладбище на улице Житной. Тысячи варшавян пришли проститься с Герман. Для всех ее уход был внезапен. Никто не хотел в это поверить. Какая-то давящая тишина стояла в тот день над городом.